"Хватит". Я возражаю. Передо мной смутно маячит фигура официантки, я начинаю отпускать привычные сальности. Вся компания ржет. Потом, кажется, у меня был секс... Или это уже моя больная фантазия? Дальше... Меня приложили крепко по голове, но кто - не помню. Очнулся я уже в палате. Что-то еще не дает мне покоя, пока я валяюсь на больничных простынях. Наверное, тот ужас, который я прочел в глазах Мышки. Из-за чего она так смотрит на меня? Этот вопрос я буду задавать себе еще несколько лет, пока ее не упекли в психушку. Потом мое внимание полностью заняла Аврора. Не судите меня строго. За последнее время я прочел такое количество научной медицинской литературы, что могу поспорить с любым профессором психологии. Желать, страстно хотеть маленькую девочку? Да. Да, повторю я вам, да! Ведь даже в таком возрасте можно рассмотреть ту, кем она станет в будущем - коварной, обольстительной женщиной. Что знаете вы, многомудрые ханжи о прелести той юности, которая не познала еще всей радости жизни? Что можете вы возразить мне? Тому, кто днем и ночью бредил ей. Тому, кто сдерживал свои порывы. Тому, кто видит ежедневно на улицах сотни молодых лиц. Они, учащиеся колледжей, хотят быть взрослыми. И играют во взрослые игры. А мы, в свою очередь, ведем себя как наивные дети, потому что не хотим замечать очевидного. Вспомните слова Макмерфи в фильме Формана. "Она сказала, что ей восемнадцать, выглядела на все тридцать, а оказалось, что ей восемнадцать". М-да... Попробуй тут не соблазниться! Аврора тоже выглядела чуть старше своих лет... Почему кузен выбрал именно это имя для своей дочери? Сначала мы все посмеялись, но, как говорится, хозяин - барин. Аврора так Аврора. Дед Мышки так вообще хотел, чтобы внука - если родится мальчик - назвали Навуходоносором. Видать, ненормальных у них в семейке хватало. Мышка была тронутой, судя по всему, с раннего детства. И чем она привлекла своего мужа, мне не понятно. Да еще и с животом... Кузен всегда был сердобольным человеком. Ох, подведет его эта доброта! Я первый подвел его к мысли, что в больнице Мышке будет намного лучше. До сих пор боюсь признаться себе в том, что к этому меня подстегнула не забота о женщине, а скорее влечение к Авроре. Долго уговаривать кузена мне не пришлось. Мышка сама дала повод к визиту врача, когда попыталась влезть в петлю прямо у меня дома на кухне. Это произошло в ноябре. Мне исполнилось тридцать, а Авроре - восемнадцать. Нас разделяло восемнадцать лет... И бездна моего желания. Пили, вообще-то, за меня, но я, захмелев, предложил тост за Мышку. Уж очень убогой она мне казалась в тот день. Немного заплетающимся языком я умудрился воспеть ее достоинства и повалился обратно на стул. Мышка - я заметил это - вздрогнула и даже не поблагодарила меня. Короче, тост оказался немного смазанным. Потом она удалилась на кухню, и через несколько минут мы услышали грохот падающего стула. - Дорогая, с тобой все в порядке? - Спросил кузен. Он только сел за рояль, и был крайне недоволен тем, что нас прервали. Петь он любил. Мышка не отозвалась. Кузен нахмурился и не спеша пошел посмотреть на свою тронутую женушку. Затем мы услышали его крик. Какое счастье, что Аврора в это время выскочила на улицу к своим подругам! У бедной девочки был бы нервный срыв. Ее мать повесилась на дверце старого, но крепкого шкафа. Кто-то из гостей схватил нож и перерезал веревку. Мышка рухнула на пол, как мешок с грязным бельем. Потом мы суетились, вызывали врача, пытались замять скандал. Все-таки, приличная семья, не хотелось выносить сор из избы. Кузен первый произнес эту фразу. - Она сошла с ума. Я ответил... - Может, ей просто нужен квалифицированный психиатр? - Нет, -ответил кузен. - Ей нужен постоянный уход. Я долго думал об этом. Я боюсь за Аврору. И судьба Мышки была решена. В психиатрической лечебнице нам сказали, что она выйдет не раньше, чем через полтора года. Времени у меня было достаточно. Но потом произошло неожиданное... меня срочно перебросили директором филиала в другой город. В следующий раз я увидел свою племянницу через полгода. Долгие сто восемьдесят дней, каждый из которых наполнен томлением и страстью. Она писала мне письма. Далеко не детские и не наивные. Она знала. Она все знала. Я вновь и вновь перечитывал "Лолиту", невольно проводя параллель между собой и

Рейтинг: (+202 | -158)