«Д-а-а-а!» Тогда мне показалось, что я понял зачем мы остановились у комнаты Нконо, который хорошо размял и меня и Катю.

У нас не было бокалов. Мы пили шампанское из горла, из пупков, любовных треугольников и ладоней. Ели один кусок крема на двоих в страстном поцелуе, или топили его между половых губ, а потом вылизывали сладкий сок до последней капли. Я лакал шампанское с привкусом Катиной крови и своей спермы, когда ее потряс первый в жизни оргазм. Он был глубже, чем все, что я мог себе представить. Я сжимал ее бедра из всех сил, чтобы не потерять контакт языка в ее клитором. Потом она села мне на лицо, чтобы я мод допить чашу до дна, а Машка прыгала на моем члене как сумасшедшая. Потом кто-то делал мне минет и опять скакал на мне. Кажется уже Танька. А Катя все не хотела прерывать этот бесконечный куни. Потом я с кем-то из ребят, делал Машке двойное проникновение.

Я был внизу и Машка целовала меня взасос. Машка любила секс втроем. Любила когда твердые мужские члены прутся о тонкую перегородку с разных сторон. Софиты светили так ярко, что наши ладони, уши и, может быть даже члены, просвечивали насквозь. Свет лился на нас со всех сторон, мы ощущали себя в центре огромного мира. Помню мы втроем занимались любовью в позиция 699 и я никак не успевал справиться с четырьмя жаркими дырками, пока не ввел в каждую указательный или большой палец и не начал играть на удивительном музыкальном инструменте. На фоне Машкиного меццо-сопрано, Катя выводила мелодию любви, а я помогал им свои языком. Обессилев мы играли в различные игры. Девочки угадывали нас на ощупь, а мы их на вкус. Потом, когда осязать было уже нечего, они закрывали глаза, садились на бутылки из под шампанского, и, сжимая мышцы влагалища, пытались их поднять. Машка одолела полупустую бутылку, и перевернулась, держа ее половину в себе. Мы вертели бутылку, запихивая ее все глубже, и девушка кончала раз за разом. Я достал бутылку, и в ярком свете ламп, рассматривал этот удивительный, содрогающийся, широко раскрытый розовый бокал с прозрачным нектаром внутри. Потом он начал закрываться, и мы с Катей по очереди пили напиток любви, вкуснее которого нет на свете. Мы целовались до упаду, удерживая подруг на весу всеми подручными средствами. Потеряли ощущение времени и пространства, и один за другим падали без сил, в объятия друг друга, выжав себя до последней капли.

Проснулись мы от грохота выбитой двери. Нашу троицу ментам пришлось буквально разрывать на части, так уж мы были склеены сахаром и спермой. Кожа, волосы — с ног до головы. Внешне мы напоминали каких-то дикарей из Новой Гвинеи. По ногам Кати шли кровавые разводы. К Машкиной спине прилипла этикетка от шампанского. Наши лица были покрыты пятнами помады различных оттенков. Какой-то доброхот принес Кате куртку, но она отдала ее Машке, догадываясь что саму ее без одежды не оставят. Мне после короткой перебранки принесли джинсы. Уже в наручниках, меня тычками вывели в коридор. Там, к счастью для меня и Машки

было полно народу: комендант, какие то люди из ректората, несчастный замдекана по общежитиям и куча разбуженных студентов и студенток. Суда Линча я счастливо избежал, и уже у лестницы встретился глазами с насмешливым взглядом Нконо. Тот мотнул головой и я заметил нашего попика, стоящего в небольшой нише у кухни с безумными глазами. Ситуация начала проясняться.

В сотне метров от общаг располагалась «мусорка», так мы называли опорный пункт охраны порядка, N-ского отделения милиции, политкорректно вынесенного с территории студенческого городка в разгар перестройки. Говорят, что тогда наш Университет был в авангарде демократии, а многочисленные атавизмы студенческого самоуправления сохранялись вплоть до отставки старого ректора, которая состоялась примерно через год после описываемых нами событий. Туда нас всех и повели. Как это обычно бывает, аукцион начался с предложения дать нам лет по 10 за похищение человека и изнасилование, однако «жертва» защищала нас с таким отчаянием, что постепенно ставки упали до хулиганства и притоносодержательства, а кончилось все каким-то полумифическим распространением порнографических материалов. Постепенно всех наших выпустили, следователь уехал, ментовка опустела: я сидел в обезьяннике, Машка в единственной из сохранившихся камер, а у стола дежурного стояла

Рейтинг: (+178 | -95)