вкус и силу возбуждения молодого горячего жезла любви своего отпрыска.
Её ладони мягко сжимали раздувшиеся тугие яички Клода, усиливая и без того любовный экстаз юноши.
Клод де Аранжи с немым восторгом бросал взоры на женщину преклонившую перед ним колени. Он до сих пор с трудом верил в реальность происходящего. Что его мать, такая неприступная и гордая дама, так легко и безропотно сдалась ему в один час.
Он смотрел на голову матери, мерно двигающуюся между его бедрами, перебирал пальцами её пушистые чёрные кудри и не мог поверить, что сама графиня Бьянка де Арнажи, племянница маркиза де Кондэ, фрейлина её светлости герцогини Бургундской Изабеллы Бурбонской, его мать в конце концов, сама добровольно и покорно ублажает его, да таким способом, который более подходящ для бордельной шлюхи, нежели для высокородной и светской дамы.
Он захотел этого и мама послушно исполняла его желание.
Само созерцание этого зрелища, своего члена, находящегося в объятиях сочных капризных губ матери, надменной придворной фрейлины, со смаком входящего в мягкую глубину её рта, он находил невероятно пикантным и возбуждающим, достойным пера величайших художников.
Эти мысли, а главное, превеликое желание обладать матерью абсолютно и полностью, возбудили его до немыслимой степени, что, пылая от изнурительного наслаждения, он сильнее обхватил голову матери ладонями, и, прижал её лицо изо всей силы к своим бедрам, уже не думая и краем сознания о чувствах ей испытываемых..
Графиня даже закашлялась, не в силах совладать с такой исполинской мощью глубоко у себя в горле. Она хотела прерваться и напомнить сыну, что она графиня де Аранжи, а не какая-нибудь доступная мещаночка или глупая крестьянка с которой можно обходиться как угодно.
Но Клод не выпуская её голову из плена своих рук, начал решительно резко и настойчиво двигать бёдрами, с силой насаживая её рот с невообразимым темпом на свой любовный кол, засовывая его каждый раз в её горло настолько глубоко, насколько он вообще это мог себе позволить.
На какой-то миг графиню охватило возмущение, - ещё не один мужчина в её жизни не мог себе позволить так себя вести с ней! Даже французский король!
Но впрочем, если кто-то и мог себе позволить такое обращение с ней, так верно это только и родной сын, вдруг подумала она. Мальчишка, кончено, же не сомневается, что материнское сердце всё простит и всё благополучно забудет.
А Клод безжалостно и эгоистично буквально использовал её рот, как некий мягкий и удобный механический агрегат для накачивания своего любовного мускула, послушный воле его рук. И, матери, в очередной раз за это вечер, пришлось покориться и смириться со своим новым положением и с желаниями своего отпрыска, впервые познающего то блаженство, которое может подарить мужчине умелый рот опытной женщины.
Тем паче, что зажатая в крепких сильных руках, графиня всё-равно ничего не могла поделать. Она только послушно пыталась пошире раскрыть рот и расслабить горло, дабы исполинская мужская доблесть её сына, со смаком вторгающаяся в её глотку, доставляла ей хоть ненамного меньше неудобств.
О, как это не было унизительно в подобной ситуации, но она даже сама старательно ласкала таранящий её член языком и губами, прекрасно понимая, что это яростное любовное слияние закончится только тогда, когда сын дойдёт до пика возбуждения и наконец, извергнет своё семя. Её лишь смущали очень неприличные чавкающие звуку, когда копьё сына резко выходило из её рта, чтобы тут же снова стремительно вторгнуться в него на всю возможную глубину.
Уже через несколько минут этого яростного молчаливого любовного соития, графиня почувствовала, как член сына, мерными и резкими толчками двигающийся у неё во рту, вдруг напрягся и ещё более ускорил свои атаки в глубину её рта.
Графиня плотнее сжала губы на напряжённом, пульсирующем древке, искусно теребя кончиком языка содрогающуюся головку, прекрасно сознавая, что Клод находится на самой грани бурного любовного экстаза.
Впрочем, она совсем не ожидала, что в последний миг ладони сына на её голове не дадут ей отстраниться от его любовного органа и ей придётся, вдобавок ко всему, ещё и испить его семя.
Не в силах противиться силе Клода, Бьянка покорно приняла в себя все мощные залпы его любовного орудия, в мгновение ока наполнившие её