Тоненькое, шелковое, с расклешенной юбкой, платье, намного выше колен, словно у десятилетней девочки, большое декольте, черные чулки, в крупную сеточку со швом, туфли на высоком каблуке. Он ведет за руку по ступенькам вниз. Восходящие потоки воздуха приятно ласкаю полуголые ляжки.
Легкий ветерок старается приподнять подол. На мгновение материя обвила бедра, образовав складки, подобные тем, которые древние греки создавали на своих скульптурах, рванула вверх. Попытки удержать её свободной рукой - тщетны, невесомая ткань взмывает, обнажая промежность. Сердце бешено стучит, готовое вырваться из груди.

- «Дура, зачем так оделась? Куда он ведет?», - кружатся панические мысли в голове, но какое-то сладострастное чувство заставляет беспрекословно следовать за ним, покорно выполнять чужую волю.
Сын с улыбкой поворачивается, оценивающе смотрит, как на шлюху, на моё смущение, беззащитностью перед восходящими потоками. А я стыдливо опускаю глаза, не в силах прикрыть обнаженные трусики, бесстыдно выставленную из декольте грудь, чувствуя прилив теплой волны где-то внутри, в глубине животика.
- «Я не хочу,… нет…», - беззвучно шепчут губы, но ноги безропотно отчитывают ступеньки вниз, с каждым шагом, усиливая внутреннее напряжение, словно желанная мужская рука медленно скользит к промежности по внутренней стороне бедра.

Яркий свет ослепляет глаза, и я стою в огромной комнате переполненной людьми. Это старые, пожилые женщины, намного старше меня, в шикарных вечерних платьях, дорогих украшениях. Молодые мужчины, скорее мальчики, изредка, голые сидят среди них. Старые, похотливые руки ласкают юные тела, губы облизывают, целуют девственные гениталии…
Возбуждение, огромное возбуждение, словно волна цунами накрывает, кружит, рвет плоть, наливает грудь, выворачивает половые губки…
- «Мама,… сними платье,… покажи тело…»
Непослушные руки ухватываются за подол, медленно тащат его через голову. Десятки горящих глаз испепеляют тело. Ой, как стыдно,…как стыдно…
- «Теперь,… трусы и бюстгальтер,… а чулки, пояс и туфли можешь оставить…»

Лицо горит от стыда, но непослушные руки выполняют приказ. Жалобно заскрипели крючочки на лифчике, бретельки медленно поползли с плеч, обнажая белоснежную грудь с бледно-синими прожилками вен. Соски нескромно торчат, окруженные огромными темно-коричневыми ореолами, словно у беременной женщины, низ живота распирает, наливается тяжестью.
С оголенной грудью, в маленьких трусиках, узеньким поясом с подвязками, чулках и туфельках на высоком каблуке, стою посередине комнаты одна - сына нет! Я судорожно ищу его, поворачивая голову из стороны в сторону, но его нигде нет! Ужасное чувство одиночества и беззащитности заполняет сердце.

Пояс с подвязками и чулки я никогда не носила, даже в мечтах, трудно представить себя в таком вульгарном, вызывающем одеянии.
- «А трусы, это только одно название», - чуть не плача посмотрела на бесстыдно вырывающуюся буйную растительность из-под их края.
- «Как проститутка…, - пронеслось в голове. – Что обо мне подумает Серёжа?»
Нет сил, взяться за резинку, снять их, но руки сами словно не мои, тащат по бедрам, оголяя волосатый лобок, расщелину между белоснежными ягодицами. Ой, как стыдно,…как стыдно…
Я никогда не раздевалась в присутствии других, не то что мужчин, а даже женщин. В душ стеснялась ходить, моясь в общежитии института в тазике с водой, закрывшись в комнате. А сейчас,…это какой-то ужас…
Все женщины в комнате голые, с дряблыми, обвислыми сиськами, морщинистой кожей на животе, слащаво, с завистью смотрят на моё тело. Молодые, с огромными членами, волосатыми яйцами, мужчины расположились у некоторых между ног, вылизывают потрепанные, мятые влагалища, сосут высохшие клиторы.

Сын стоит рядом с одной из них, она ласкает его плоть. Кисть руки выгибается, подобно раковине моллюска, прикрывая от моего взгляда тайные прелести и в тоже время сдерживая рвущуюся ярость. Красная, блестящая головка на секунду показывается, и губы обхватывают её, жадно всасывает в себя. Потоки наслаждение пробегает по родному лицу. Сердце больно заныло, сжалось, на глазах навернулись слезы.
- «Зачем она тебе нужна, Сережа?», - срывается крик с пересохших губ, но меня никто не слышит, только ехидный смех разноситься по комнате.
Соски горят и покалывают, влажное

Рейтинг: (+238 | -186)