к жене не исчезла после её смерти, не улетучилась вместе с моею душой, но поменяла качество и перенеслась на нашу с ней дочку, маленькую мягкую куколку с тонкими каштановыми волосами, гладкими пятками и нежной девичьей складкой кожи между ног. Это спасло меня от верной гибели. Год за годом я наблюдал за тем, как растёт и развивается моя малышка, и чем взрослее она становилась, тем больше она походила на Лилию-маму. Голосок, улыбка, блеск в глазах - всё напоминало мне о ней. Поэтому не мудрено, что, когда моя дочь достигла восемнадцати лет, сходство с матерью было абсолютное (словно супруга моя, и без того дитё, вдруг помолодела на три года, тогда как я на восемнадцать лет состарился). Вот такую шутку - боюсь называть её злой - сыграло со мной время. И не мудрено, что желание, спавшее во мне так долго и, казалось, уснувшее уже навсегда, однажды проснулось вновь. В первый раз это случилось в ночь на восемнадцатое июня. Вечером я купал Лили в ванной (мы совершенно не стеснялись друг друга, поскольку с младенчества я заменял ей обоих родителей). Когда она вышла из воды, я, как обычно, стал вытирать её махровым полотенцем. Сначала душистые каштановые волосы, потом плечи... Когда дело дошло до груди, Лили вдруг засопела и её взгляд, направленный на меня, затуманился. О, как знакомо было мне это! Точно так же дышала восемнадцатилетняя Лили в школьном кабинете, когда, заперев дверь на ключ, я усадил её на парту, высвободил её по-детски обозначившиеся груди и стал их жадно целовать, опускаясь всё ниже и ниже... И вот уже я целую белую кожную складку своей девочки, проникая языком в тёплую дырочку, теребя губами горошинку клитора и зарываясь носом в молочную плоть. Легчайшею стрелою поражённый, Истомой нежной полон до краёв. Лети ко мне. Коленопреклонённый И покорившийся, я жду тебя, любовь... Я жду тебя. В свинцовых стенах и в безжалостных стальных прутьях я всё ещё жду тебя, Лили. Целуя тебя в губы, сплетаясь с твоим маленьким розовым язычком, я жду тебя. Усаживая тебя на школьную парту и разделяя с тобой сладострастие, я жду тебя. В один день и провожая тебя на тот свет, и встречая тебя, воскресшую, - я жду тебя, всегда жду, моя нежная Лили. В ночь на восемнадцатое июня наши души воссоединились. Когда я выносил свою дочь из ванной на руках, она лепетала, что так долго... Что не может без... Что... Потом я ощутил на вкус её ротик (долгий поцелуй до потери её дыхания) и она снова стала моей, как восемнадцать далёких лет назад. Я аккуратно уложил Лили на кровать, она заломила руки за голову и раскинула в стороны свои ножки, которые тотчас обхватили моё тело, как только набухший член вошёл в наш с нею мир через нетронутые розовые губки. Мышцы её детского влагалища обхватили меня. Лили было нестерпимо больно, но она, жмурясь, старалась изо всех сил, и вскоре мы вошли в нужный ритм, чувствуя, как внутри всё пространство волнами заполняет оркестр покатых звуков. Когда волны хлынули через край, я с таким рвением вжался в свою дочку, что ей сделалось невыносимо больно... она туго прогнулась подо мной, готовая в любой момент переломиться осиновой веткой. Груди побелели от натяжения, на них выступила сеть зелёных вен. Извергая свою душу в Лили, я ещё сильнее вжал её в себя так, что мой член готов был буквально разорвать её внутренние органы. Он рвался всё глубже и глубже, в скользкой сперме и в девственной крови дочери. Она истошно кричала и металась, не в силах контролировать себя. Я не на шутку перепугался, когда волны схлынули в пропасть и в моих руках осталось обмякшее тельце Лили с поволокой на глазах. К счастью, она вдруг слабо сказала, что никогда в жизни не испытывала ничего более страшного и блаженного. Внутри у ней всё болело. Тогда я взял Лили на руки, перевернул, положив ногами на белую подушку, и впился ртом в нежную мясистую лилию дочки, обагрённую кровью, погрузив свой толстый член ей в рот и обхватив её голову ногами так, что почти перекрыл ей дыхание. Она глухо застонала и стала извиваться, её ноги живо и беспомощно затопорщились, пока наконец не обхватили мою голову и не прижали её ещё сильней к горячей мякоти детской промежности. Лили тяжело дышала... мой член, похоже, заткнул ей всю ротовую полость, она судорожно глотала воздух носом и жадно засасывала мою плоть в себя, пока я пожирал её между ног.