Это была заброшенная бензоколонка на маленькой загородной трассе. Высокие сосны, растущие по левую сторону дороги, скрывали от глаз вздымающийся в глубине долины город. Ноябрьский туман обволакивал кроны деревьев, редкие телеграфные столбы на обочине, разбитый киоск кассира и одну единственную заправочную колонку. Рядом с ней, на пустом ящике из-под угля, дежурил юноша лет восемнадцати. Одетый в белую спортивную куртку и узкие синие джинсы, он казался заблудившимся школьником, присевшим отдохнуть. На самом деле он здесь работал. И еще – ждал… Его невеселые темные глаза, скраденные частоколом густых ресниц, ярко выделялись на фоне бледного узкого лица, а непослушные черные волосы по-детски выбивались под край белой вязаной шапочки.

Он был довольно высок и худощав, слегка сутул, но в движениях его всегда присутствовала какая-то ломаная грация, которая заставляла редких клиентов исподволь задерживать на нем взгляд, будто спрашивая: «Что он тут делает?» И позже, когда автомобиль, скрипнув тормозами, покидал станцию, его владельца не оставляло странное чувство удрученности.
Юношу звали Тимуром. Он жил в деревне, притулившейся у подножья Больших гор. Каждое утро мать будила его легким ударом ладони по щеке. Он послушно поднимался, споласкивал над раковиной сонное лицо, механическим жестом чистил зубы, и, не завтракая, выходил из дома в промозглое осеннее утро. Он не перечил матери, почти с ней не разговаривал. Но любил эту хмурую, раздавленную поденной работой, женщину, которая забывала кормить его перед работой и ложилась спать задолго до его прихода. Отца он не помнил. Знал только, что тот сорвался со скалы, возвращаясь верхом с высокогорных пастбищ.Окончив школу, он остался с нею влачить жалкое существование, умолчав о своем страстном желании учиться на художника. Похоронив заветную мечту, Тимур стал совсем нелюдимым, немного грубым и диковатым в общении с посторонними. Единственным его собеседником на протяжении всего года работы на бензоколонке был полусумасшедший кассир, пьянствующий от зари до зари, да хозяин, порой заглядывавший за смешной выручкой. Это общение, если его можно было так назвать, состояло из череды коротких фраз и междометий, и носило инструктивный характер. Жизнь казалась юноше одним сплошным днем на угольном ящике. Погода не становилась лучше, дожди рядили с глубокой ночи до утра, небо, заткнутое лиловыми тучками, ни на миг не озарялось животворным солнечным проблеском. Тимур не грустил, не радовался, ни искал выхода…

Но появился Он…
Высокий черноволосый мужчина, стройный и широкоплечий, с красивым жестким лицом и по-детски нежными губами бесшумно припарковался на обочине его жизни. Оливковая «Ауди» стала гнездом его счастья и наказания. Аслан (так звали мужчину) просто пригласил юношу в салон отогреться. В тот вечер дождь обернулся адским ливнем, и одинокая фигура мальчика на фоне бушующего неба показалась ему трогательной. Он и сам застрял в пути, застигнутый непроглядной тьмой и мешаниной атмосферных осадков. Решив переждать непогоду на забытой богом платформе станции, он и не рассчитывал встретить здесь живую душу. Повинуясь движениям своего, в общем-то, не мягкого сердца, он приоткрыл дверцу и подозвал дрогнущего на мокром ветру юношу. Когда тот, словно нехотя, просунул внутрь свою мокрую кудрявую голову и вопрошающе поднял на него пропасти теплых карих глаз, в которых капли дождя смешались со слезами злости, мужчина оторопел. Что-то в его недрах вздрогнуло, оборвалось и мерно задышало. Пульсирующий комок подобрался к самым ребрам, распирая их и медленно сжимая. Эта недозволенная нежность, опасная, дикая, пограничная с желанием уничтожить вызывающий её объект, всколыхнула его уверенное мускулистое тело.
«Запрыгивай, - сказал тогда он. – И захлопни, наконец, дверь – обивку промочишь…» Пошлые слова давали ему время на осмысление необычного сигнала души. Что это? Ему 37 лет, он деловит и успешен, сух с подчиненными, ласков с дочерьми и женой. Есть параллельные романы, короткие и оздоровительные, подобны выпусканию застойной крови. В них всегда много плоти, физического голода, но совсем нет трепета и сердечной тоски. Один из них затянулся чуть дольше обычного, но, не желая сбивать налаженный ритм жизни, он объяснился с по-настоящему влюбленной в

Рейтинг: (+137 | -103)